
Зал поэтов: Су Ши (1037 - 1101)
Подсказка Удава:
"Дзэн в поэзии покоится и резвится"
С лодки смотрю на горы
Если с лодки смотреть -
Горы - словно фигуры коней.
Растянулся табун:
Сто коней - сто летящих хребтов.
Впереди их ряды
То нестройны, то чуть поровней.
Позади эти кони
Словно рвутся на зелень лугов.
Вверх смотрю, на тропу,
Что петляет по склону, как нить.
Где-то там человек
Ввысь бредет - только скалы вокруг.
Я рукой помахал,
Рот открыл, чтобы с ним говорить,
А мой парус летит
Перелетною птицей на юг!
Только что отплыли из цзячжоу
Утром отплыли -
Звучит барабан - "там-там".
Западный ветер
Колышет на мачте флажок.
Крыша родная
Где-то в тумане, там...
Мчимся и мчимся -
Все шире речной поток.
Русло Цзиньшуя*
Скрылось уже из глаз.
Воды Маньцзяна* -
Прозрачность и чистота.
Каменный Будда
Глядит со скалы на нас*,
А за долинами -
Ширь-простор - пустота...
Тихий поселок.
Старый монах на мостках.
Рыбу он удит
И провожает закат.
Машем руками,
Кивает в ответ монах,
Смотрит вослед нам,
А волны - "чань-чань" - журчат.
Короткий стих
Лишь добрался до этого края -
Ветер дунул и дождь закапал.
Одинокий скиталец, найду ли
Я пристанище в мире большом?
Мне достать бы облако с неба
И надеть бы его, как шляпу,
Мне б землею себя укутать,
Как простым дорожным плащом!
Надпись на стене храма западного леса
Взгляни в лицо горе - тупа вершина.
А сбоку погляди - гора остра.
Пойдешь навстречу - и она все выше,
Пойдешь назад - и ниже та гора...
О нет, гора свой облик не меняет,
Она одна и та же - в этом суть.
А превращенья от того зависят,
С какого места на нее взглянуть.
Проезжаю храм Золотой Горы
За тем селом, где я рожден,
Берет начало Янцзыцзян.
Я стал чиновником - и вот
Доплыл до устья в челноке.
Мне говорили, что в прилив
Здесь волны высотою в чжан,
В холодный день следы от них
Узором стынут на песке.
Есть посреди реки скала,
Что извивается змеей.
Едва исчезнув, вновь она
Встает волнам наперекор.
И я, взобравшись на нее,
Хочу увидеть край родной,
Гляжу на север и на юг,
А вижу только цепи гор!
О доме вечером грущу,
Но к возвращенью - "нет весла".
И все смотрю, как вдалеке
Уходит солнце на покой...
Чуть дунул ветер - и кругом
Река как будто расцвела.
Заря, как рыба, - красный хвост
И тело с яркой чешуей...
Но вот уж над рекой луна,
И лунный свет вокруг меня.
А во вторую стражу тьма,
В безлунье - черный небосклон.
Вдруг со скалы, среди реки,
К горам взметнулся столб огня,
И огласились берега
Тревожным карканьем ворон.
Когда же воцарилась тишь,
В тревоге я не мог понять,
То демон или человек?
Чей это след? И кто тут был?
От той скалы среди реки,
До гор прибрежных не достать,
Не ведал я - и бог реки
Меня, скитальца, вразумил...
Тебе спасибо, бог реки!
Я понял: в суете мирской
От берега я отделен,
Как та скала, большой рекой!
У окна
У соседей восточных в саду
Много белых растет тополей.
Ночью дождь начался - при дожде
Шум листвы все сильней и сильней.
Мне не спится, сижу у окна,
И совсем бы я был одинок,
Если б стайки ночных мотыльков
Не летели на мой огонек...
Северный павильон
Стеною дом
От сада отделен,
Неужто сад -
Источник суеты!
Когда бы
Не открытый павильон,
Благоухали б
Для кого цветы?
Из стихов, написанных после того, как вместе
с Ван Ши, Кун Чжуном и старшим сыном Маем
обошли городскую стену, любуясь цветами, затем поднялись на гору к беседке, а вечером пришли в храм опадающих цветов
1
Пели дождь и ручей всю ночь
Заунывную песнь одну,
А под утро ветер подул
И, наверно, спугнул луну.
Как печален-печален мир,
Словно осень - моя тоска,
Мне бы чистой воды испить
Из прозрачного родника...
Я вокруг стены обошел,
Это путь в три десятка ли,
И увидел: везде-везде -
Краски яркие отцвели.
Только заросли тростника
Разлились, как море, кругом,
Я плыву на лодке - она
Малым кажется лепестком...
В тростнике густом рыбака
Еле-еле шляпа видна,
Да заметна из-под нее
Белых-белых волос копна.
Я хочу поближе подплыть,
Поздороваться с ним - да как?
Только чаек зря напугал -
Седовласый исчез рыбак...
2
Ветер жизнь в природу вдохнул
И во все, что в природе есть,
И во все, что дано любить, -
А всего нам, увы, не счесть!
Как присущи честным мужам
Добродетельные черты,
Так и в дереве, и в траве -
Всюду музыка красоты.
Я в пути, и нет у меня
Никаких тревог и забот,
Одиноко лодка моя,
Разрезая волну, плывет,
На стремнине, среди реки,
То взлетит, то падает вниз -
Будто вправду ветер с ладьей
На единой стезе сошлись!
Поднимаю кубок - кругом
Даль безбрежная - ширь-размах,
Льется песня горных стихий,
Отражаясь в наших сердцах!
Я ушел, а ветер с ладьей
Продолжали спор вдалеке,
Отражение облаков
Растворилось в бурной реке...
Ночная дума
Ветер что-то шепчет в тростнике,
Этот шепот - та же тишина.
Дверь открыл и вижу: под дождем
В озере купается луна.
Спит рыбак, и чайка тоже спит, -
Может быть, у них похожи сны?
Вынырнула рыба из воды -
Словно демон в проблеске луны.
Ночь все глубже, и людей пути
Не пересекаются сейчас,
Только тень, когда иду один,
Следует за мною, веселясь...
То нахлынет на песок волна,
То, следы оставив, отойдет,
В ивняке луна, собрав лучи,
Паутину тонкую плетет...
Наша жизнь стремительна, быстра,
Соткана тревогой и тоской,
А отдохновенье - только миг,
Незаметный в суете мирской.
Вот пропел петух, а вслед за ним -
Колокольный звон и птичий гам.
Барабан вещает, что пора
Паруса расправить рыбакам!
Поднимаюсь на гору заоблачного дракона
Пьяный, лезу по склону,
В желтых травах плетусь еле-еле.
Принял груду камней
За баранов, бегущих гурьбой.
На вершине упал,
Полагая, что я на постели,
А вверху - облака
И бескрайний простор голубой.
Песне дальней долины
В горах отзывается эхо,
Тут на юго-восток
Оглянулся прохожий один
И руками всплеснул,
А потом захлебнулся от смеха,
И, смеясь, говорит:
"Загулял, загулял, господин!.."
Храм желтого вола
Среди реки - высокая скала,
Еще не найден на вершину путь.
А на скале стоит священный вол,
Не знающий, что значит плуг тянуть.
Паломники у храма собрались,
Упали ниц с надеждой и мольбой,
Приносят в жертву белую овцу
Под звуки флейт и барабанный бой.
А в поле, чуть поодаль, вол живой,
О камни спотыкаясь, тянет плуг...
Обветрены и ступлены рога,
И стесаны копыта - сколько мук!
А ведь ему лишь полпучка травы
Дают, чтоб голод вечный утолить.
Поистине: чем быть волом живым -
Куда как лучше изваяньем быть!
Провожаю Чжу Шоучана, отправляющегося в край Шу
1
Все плывут и плывут
Облака, бороздя небосвод,
И, красуясь-светясь,
Бровь луны между ними плывет.
Вслед за мной облака
Устремятся на северо-запад,
Освещая меня,
Луч луны никогда не умрет.
2
Если я затеряюсь,
Окутанный пылью земной,
Облака в небесах
Путь подскажут, проплыв надо мной.
А потом окажусь
Среди рек и озер полноводных,
Вся одежда моя
Пропитается светлой луной.
3
Над горами - квадрат:
Это неба кусок в вышине.
И уж нет облаков,
И луна от меня в стороне.
Распрощавшись со мной,
Ты ушел и в горах чуть заметен,
Но смотреть вслед друг другу
Покидая цзинкоу
Тонкий слой облаков,
В них укрылась луна.
Где-то в стражу вторую,
Протрезвев, я оставил причал.
За кормою все дальше уходит стена,
И во мгле городок все трудней различать.
Дни веселья с друзьями
Я в сердце храню,
А раздумья о жизни в разлуке
Гоню.
С головы моей
Набок повязка сползла.
Веер выпал,
Беззвучно скользнул на кровать.
Я заснул. И во сне
Жизнь иная была,
А проснулся -
И некому рассказать.
И когда, наконец, я не буду в пути,
Словно вихрем подхвачен,
Вдали от родных!..
Юго-Запад
Их, к счастью, давно приютил,
Я - на Юго-Востоке
Скитаюсь без них.
***
Недавно в Хуанчжоу* весенней ночью я ехал
вдоль речки Циншуй. Забрел по пути в
трактир, изрядно выпил. Сияла луна. Я
доехал до моста над речкой, расседлал
коня и едва заснул, подложив руку под
голову, как уже наступил рассвет. И я
проснулся. Вокруг в беспорядке толпились
горы и бурлил поток. Казалось, меня
окружал какой-то неземной мир, и под
впечатлением всего этого я написал строки
на столбике моста.
Степь, залитая лунным светом,
На речке зыбь от ветерка.
И в небе, за луною следом,
Плывут, редея, облака.
Я спешился. Но конь мой серый
В ночную рвется синеву.
А сам я, выпивший не в меру,
Готов свалиться на траву.
Такое над рекой сиянье
И тишь такая над рекой,
Что в сердце лишь одно желанье -
Не потревожить бы покой.
Расседлан конь. И я под ивой
На мостике заснул. Но вот
Уже кукушка торопливо,
Рассвет вещая, в путь зовет.
Ночью возвращаюсь в линьгао
В Дунпо* изрядно выпил этой ночью,
А протрезвев, еще себя уважил.
Когда пришел домой - не помню точно,
Но было это, верно, в третью стражу.
Мальчонка спит, посвистывая носом,
И стук мой в дверь остался без ответа.
Стою, внимаю, опершись на посох,
Как Янцзыцзян шумит перед рассветом.
Я оттого
Судьбою недоволен,
Что жил, принадлежать себе не смея.
Когда же обрету я снова волю
И суету сует забыть сумею?
Ночь на исходе.
Затихает ветер.
Зыбь на воде, где свет и тени в споре...
Возьму мой челн, места покину эти,
Остаток дней отдам реке и морю!
***
Лес расступился. Горы просветлели.
В тени бамбука прячется ограда.
Трава от зноя у пруда поникла;
Все заглушая, верещат цикады.
Маячит птица в белом оперенье,
То прилетит, то скроется куда-то.
Водою отраженный, алый лотос
И воздух, напоенный ароматом.
За старою стеною,
За деревней,
Поодаль
От ее дворов и хижин,
Бреду один, на палку опираясь,
А солнце опускается все ниже.
Вчерашней ночью, где-то в третью стражу,
Пролился дождик - лучшего не надо!
И выдался в моей нелегкой жизни
Желанный день живительной прохлады.
Ночью возвращаюсь по озеру сиху
Дождь над Сиху перестал.
Озерная даль светла.
За осень на полшеста
Прибавилось здесь воды.
Свесившись за борт, гляжусь
В холодные зеркала,
В них старое вижу лицо
И пряди волос седых.
С хмельной моей головы
Ветер повязку рвет,
Гонит волну за волной -
И в них ныряет луна.
Я правлю в обратный путь
Один, не зная забот...
Пускай же мой утлый челн
Укачивает волна!
Отрывок из "Поэмы о Красных скалах"
И изрек он, мой гость:
"Опечален я: жизнь - это миг!
Полон зависти я: бесконечно теченье Чанцзян*!
Если б вечно лететь мне, подобно небесным святым!
Если б яркость луны я был в силах навечно объять!
Знаю, мало мгновенья, чтоб это постичь,
Потому-то и тонут мелодии музыки в скорбных ветрах..
Я сказал ему так:
"А доподлинно знает ли гость,
Что такое - вода, что такое - луна?
Все идет чередой, как вода, как теченье реки,
Все идет чередой, но ничто никогда не уйдет.
И луна - то кругла, то ущербна, но вечно - луна,
И не в силах никто увеличить-уменьшить ее,
Ибо если изменчивость ставить началом начал,
В миг единый не в силах мы вечность постичь.
Если ж будем считать постоянство за первоисток,
То и я, и мой гость, да и все, что мы видим вокруг, -
Вечно все!
Так разумно ль завидовать, гость мой, Чанцзян?
Между тем в небесах и на этой земле
Всякой твари и вещи свое назначенье дано.
...Если есть что-то в мире, чем я обладать не могу,
То и йоты того не посмею присвоить себе.
Но ведь ветер, что чист в небесах,
Не запретен для наших ушей.
А луна, что светла среди звезд,
Не боится взглянуть нам в глаза.
Мы возьмем их себе - и не будет препятствий тому,
Ибо Высшим Создателем нам во владение дан
Этот вечный источник живой красоты,
Мы им можем владеть как хотим!"
Отрывок из "Поэмы о тайфуне"
О, увы и увы!
Что мало по размеру, а что велико -
Мы привыкли судить из сравнения форм.
Радость что вызывает и что вызывает печаль -
Мы привыкли решать в столкновеньях сторон бытия.
Что ж касается ветра -
Как измерить нам силу его?
Дует тысячу раз
И по-разному мощь проявляет свою!
Ветер для муравья:
Нам достаточно только подуть -
И повергнем его.
Ветер для комаров:
Мы рукою махнем - разлетятся они, кто куда.
Эти ветры не могут природу саму потрясти,
Но таким существам - комарам, муравьям -
Эти ветры страшны.
А с другой стороны:
Птица Пэн ударяет крылом по воде
И, взлетев на три тысячи ли,
В чистом небе паря, так спокойно глядит на тайфун
Со своей высоты!
И, наверное, смотрит с презреньем, как я, недостойный, дрожу...
И, конечно, она, как и я, понимает,
Что тайфун- это ветра большое дыханье, не вздох,
Но опять-таки спорно: огромно ль, ничтожно ль оно?
Ибо зренье и слух не объемлют всего,
А в природе - увы! - так изменчиво все!
Десять тысяч существ,
Лишь поднимутся к жизни - и снова развеются в прах,
Блеском лишь на мгновенье ослепляя наш взор
И лишь отзвуком слабым до нас доносясь.
Вот увидите в небе
Вдруг вспыхнувший молнии луч -
И скажите тогда: это ложь или правда -
Представленье мое о причинах, вселяющих страх...
Жаль, что сам я о них слишком поздно узнал!